После двух бессонных ночей чувствую себя отвратительно. Настолько, что временами забываю, кто я, что я здесь делаю и куда направляюсь. Но это как раз самое замечательное в сложившейся ситуации: ничего не помня и ни о чём не думая, влачить своё тело в неизвестном на первый взгляд направлении. Тупо подчиняться неведомому инстинкту, забыв о причинах и следствиях, не вникая в суть своих действий. Гораздо труднее в минуты прозрения, когда в памяти неожиданно ясно и живо всплывают воспоминания последних двух дней и ночей, оживляя все испытанные за это время чувства.
Я не могу точно сказать, когда всё началось. Может, это было предопределено ещё в ту встречу у заводи, когда я дерзнул поверить, что могу начать жизнь с нового листа, избавиться от навязчивого прошлого и стать совсем иным существом, достойным находиться рядом с Теной и способным сделать её счастливой, или же это был спонтанный, стихийный необдуманный порыв, которому я неожиданно поддался в момент наивысшего счастья, когда был наиболее уязвим. Сейчас определить причину едва ли возможно, да и теперь она не имеет никакого значения. Факт остаётся фактом: я сбежал.
После очередной невинной пакости мы с Теной, беззаботно смеясь, прогуливались по цветочной поляне. Весело накрапывал дождик, и я, уже отвыкший от своей неприязни к водной стихии, не обращал на него внимания. Мы обсуждали свою последнюю выходку, которая была чистой импровизацией, что не помешало её успеху. Я, как всегда, хвалил своего кумира, своего босса, а Тена утверждала, что без меня бы не справилась, что я пытался оспорить. Мы мило беседовали. И тут мимо нас пробежала группа львят, весело напевающих что-то типа: "Тили-тили-тесто - жених и невеста". Нам такое было слышать не в первой. Я даже как-то успел привыкнуть к подобным фразочкам. Но в этот раз что-то пошло не так. Я понял это прежде, чем осознал природу своих волнений, но что напугало меня больше всего: я не мог подавить это противное щемящее чувство. Я понимал, что что-то во мне изменилось и знал, что очень скоро Тенэбрис это заметит. Начнёт расспрашивать, и я не смогу ей объяснить. Я могу сорваться, буду выглядеть жалким и заставлю её грустить. Это было бы невыносимым. Незаметно убежать прямо у неё из под носа мне бы не удалось. И тогда я придумал прятки (что было хорошей идей, учитывая, что моросил дождь и обоняние притуплялось). Уговорил её побыть водой, обозначил срок - до последнего луча заходящего солнца и понёсся прочь.
Я даже не знал, куда бегу, постепенно отдаляясь от скалы предков, рядом с которой оставил Тену. Бежал в каком-то исступлении, понимая только одно: прежде чем всё обдумать и прийти к каким-то выводам надо спрятаться так, чтоб она меня не нашла. Ни за что. Я обвалялся в грязи и листьях, чтоб заглушить свой запах и иметь возможность слиться с местностью, и выглядел примерно так, как в первый день нашего официального знакомства. Потом снова бежал неведомо куда, пока ни свалился в довольно глубокий овраг. Пытаясь выбраться, провалился в полость на одной из его окраин, судя по всему, в своё время размытую водой. Она оказалась достаточно просторной, чтоб вместить меня. А где-то поблизости отыскался большой валун. Мне стоило большого труда откопать его из вязкой глины и пододвинуть к своему убежищу. Спрятавшись, я максимально плотно прикрыл им вход и затаился. Я надеялся, что хоть теперь мне удастся подумать, выяснить причины, заставившие меня очутиться здесь. Но нет. Волнение лишь усилилось. Солнце давно зашло и мне всё казалось, что Тена где-то совсем рядом, что я слышу её тихую поступь, а временами я готов был поклясться, что до меня доносится её голос, произносящий моё имя, или же я ощущаю её дыхание у самого валуна.
Всю ночь я провёл в каком-то исступлении. Временами, правда, я чувствовал небывалое спокойствие и поддавался дремоте, но это были какие-то мгновения, после которых я лихорадочно вздрагивал и прислушивался к призрачным шорохам и голосам. Когда в моё укрытие проникли первые рассветные лучи я запаниковал. Совершенно безотчётно и как-то обречённо. Вжался в землю и, затаив дыхание, чего-то ждал. В один момент не выдержал и вылез на свет. Несмотря на дождь, размывавший подступы к моему укрытию и проникавший в него тоненьким ручейком, я успел обсохнуть, грязь на мне затвердела, кое-где сползла и повисла несуразными комьями. Сейчас на небе всё ещё весели хмурые тучи, расступаясь только где-то у горизонта, на востоке.
Вскоре я набрёл на рощу и, благо, не встречал никого на своём пути. Корки грязи отваливались от меня кусками, но особо стойкие экземпляры оставались держаться. Особенно это касалось гривы и лап. Тогда бы я, пожалуй, действительно сошёл за грязевого монстра, потому что вид у меня был самый что ни наесть зловещий. Отрешённое, безразличное ко всему, изнурённое долгим путешествием существо, затерявшееся в собственных мыслях, навевающее ужас своим видом и равнодушным взглядом.
Я блуждал весь день, не встретив ни одной живой души (хотя, вполне возможно, все разбегались, лишь завидев меня издалека). К вечеру добрёл до Водопоя и уж там точно распугал всех от мала до велика. Малышня верещала, кто постарше - шарахались и старались отойти на безопасное расстояние.
С Водопоя я зачем-то пошёл к Утёсу, но Тены там не было. Другого я и не ожидал. Было подумал, как она, наверно, переживает за меня, как самоотверженно ищет, но от одной мысли о ней меня бросило в дрожь. Я не был готов снова встретить её, с чистой совестью посмотреть ей в глаза и рассказать, что случилось, покуда сам этого не понял. Смутно чувствовал, но обличить это чувство в мысль, а уж тем более - в слово, не мог.
За ночь пересёк пастбище, и вот я здесь. В первых рассветных лучах проступают очертания знакомых деревьев и тропинок, где-то совсем близко шумит пограничный ручеёк. Сколько раз я приходил сюда, надеясь сбежать! Сколько раз сворачивал назад, предчувствуя, что, уйдя сейчас, потеряю что-то важное, чего ещё не успел обрести! И вот я снова здесь. Иду, не останавливаясь, уже точно зная, что я обрёл и что собираюсь потерять. Только один по-детски невинный, но от этого не менее мудрый и имеющий право на ответ, вопрос крутится в голове: "Зачем!?"

Отредактировано Atamayo (2016-07-19 12:16:20)

Из-за этого дурацкого вопроса всё полетело к чертям. В смысле, до того, как он возник в моём сознании, я не особо понимал, что я делаю, но был решителен в своём незнании и уверен в неясном намерении. Но стоило мне осознать, что я делаю, мысленно повторить про себя эти простые слова, как весь ужас, вся невозможность и нелепость происходящего накрыли меня, будто дождевой волной. И волна эта была столь осязаема, что я невольно поднял взор к небу и вздрогнул всем телом. Но небеса были спокойны и мрачны в своём почти торжественном неведении. И, как всегда, равнодушны к разыгрывавшейся под их сводами драме. Так что их вид внушал лишь зависть и отвращение.
Решительность вернулась ко мне, когда я услышал какое-то невнятное, но до боли знакомое бормотание и шарканье лап по влажной земле. Включился какой-то автопилот. Я рванулся было с места, даже сделал внушительный прыжок, но тут же замер. Понял, что веду себя как последний трус и предпоследний мерзавец. Только не понял, почему это меня остановило. Именно сейчас.
Я знал, что через считанные мгновения Тена меня заметит. Поэтому сел. Когда ты находишься рядом с Теной, в особенности - эмоционально потрясённой, следует как можно крепче держаться на земле. А учитывая, что силы после двух бессонных ночей на пределе, то добиться этого можно только увеличением площади соприкосновения с этой самой землёй.
Я даже не посмотрел в её сторону. Просто сидел и ждал, трясясь всем телом. Не то от усталости, не то от страха, не то от полноты чувств.
Мне как-то удалось увидеть себя со стороны. Жалкая фигурка из шерсти, грязи и сухой растительности, заслуживающая лишь презрение и отвращение. Чей-то неудавшийся эксперимент. Игрушка духов в своей наивности полагающая, что она что-то большее, чем то, чем она является, и вместе с тем твёрдо убеждённая в том, что не имеет права на счастье.
Я устоял, когда Тена на всей скорости, на которую только было способное её измождённое тело, влетела в меня. В смысле - физически устоял. А дух мой был сломлен. Раздавлен, побеждён и втоптан в землю собственным ничтожеством. И всё-таки я был рад. Немыслимо рад. Никогда я ещё не испытывал столь всепоглощающей и безотчётной радости, как сейчас. Но это чувство достигло своего пика в какие-то мгновения, пока я ощущал под боком тёплый бок Тены, слушал её недосказанные фразы, которые давно стали обыкновением между нами, понимающими друг друга с полуслова, и сразу же неумолимо пошло на спад, оставляя после себя бессмысленную, бесчувственную пустоту. Так что к тому моменту, как моя милая Тена с вопросом в глазах и на устах отстранилась от меня, я был совершенно пуст.
- Я не знаю, - пробормотал я отрешённо. Чистую правду. Потому что в эти секунды совершенно ничего не понимал, чувствовал себя беспомощным и не был уверен ни в одном своём знании.
Я сделал было шаг в её сторону. Ведь Тена была единственным, в чём я был уверен. Но она была не уверена во мне. Может, она сама этого не знала, но я это чувствовал. И эта неуверенность передалась мне, так что я тоже переставал себе верить. Знал, что в таких случаях надо бы молчать, но потребность в объяснениях с моей стороны была большей, чем необходимость придерживаться этого негласного правила.
- Я прятался от тебя, - констатировал я, чуть склонив голову и глядя куда-то на лапы Тены. - И в итоге сам себя потерял. И всё никак найти не мог.
Я выглядел жалко. Я знал это. И больше всего мне хотелось влепить мощную пощёчину этой слабохарактерной тряпке, мямлющей всякую чушь вместо того, чтобы заграбастать свою милую Тену в объятья, и вымаливать прощение. Но вместо этого я попытался усмехнуться.
- А ты нашла...
Вышло, признаться, слишком обречённо и принуждённо. Честно говоря, эта усмешка окончательно разрушила иллюзию того, что всё в порядке. Или может быть в порядке. По крайней мере, для меня.

Отредактировано Atamayo (2016-08-02 09:21:32)

Я думал, что затеяв эти дурацкие прятки, мчась без оглядки неведомо куда, скрывшись из её поля зрения, я уберегу её от лишних волнений и переживаний. Дольше, чем она со мной рядом были разве что мои собственные родичи, но она не знает меня. Она знает только самые хорошие мои стороны, только то, что она может принять во мне, и я не хотел, чтоб ей открылось и то, чего стоит бояться. Я не хотел сорваться, открыть свою вспыльчивость, озлобленность, нерешительность, грубость, эгоизм и тем самым заставить её грустить. Я наивно полагал, что, покинув её, сделаю как лучше. Но всё получилось как всегда.
И моя милая Тена всё перевернула кверху дном. Я слышал в её голосе, чувствовал, в воздухе, повисшем между нами, что она думает, что я сбежал от неё. Что я бросил её. Теперь вместо того, чтобы быть подлецом, трусом и предпоследним мерзавцем, я был предателем. Всё. Теперь мной, пожалуй, сыграны абсолютно все роли.
Когда она замолчала, я пересилил себя и посмотрел ей в глаза. В глаза, в которых я всегда с лёгкостью читал эмоции и настроения своей подруги. Сейчас в них затаилась обида, по-детски прямой упрёк и непонимание. И чем же я на это ответил? Раскаянием? Ответным укором? Гневом? Насмешкой? Мало ли на что можно было списать безумный блеск в моих глазах.
Вместо того, чтобы прямо ответить, я резко подорвался с места и стал ходить взад-вперёд. Я не думал, скорей метался от одного ощущения к другому, не зная, на каком остановиться, какому позволить управлять собой и довести это дело до конца, тем временем как кандидат, обыкновенно берущий на себя всю грязную работу, помалкивал в глубине сознания, дожидаясь своего часа.
Вдруг я остановился. Прямо напротив Тены. Выпрямился во весь рост и заговорил. На удивление спокойным, чуть уставшим голосом. Говорил медленно, придумывая свою речь на ходу, искренне надеясь, что удастся ещё ненадолго оттянуть заветный час откровений, признаний, молчаливых криков и безумных взглядов.
- Помнишь заводь? Нашу с тобой встречу? - я смотрел ей в глаза. Я не собирался врать, так что нечего было бояться. - Тогда ты ведь долго не могла понять, играл я или был собой, не так ли? Теперь запутался я. Прости.
"Почему так тихо!?"
Это было невыносимо. Слишком тихо, слишком сухо, слишком сонно, слишком устало. Не похоже ни на реальность, ни на игру. Ни звонких затрещин, ни слёз отчаяния, ни душераздирающих криков, ни пронзающих сердце слов. Ничего. Как это не похоже на нас. Ведь ещё день тому назад мы были всем. Мы были всем, что у нас было. И мы были одно. А теперь мы два. Два ничего. И это отвратительно. Но самое ужасное - мы, кажется, не можем ничего с этим сделать. А ведь можем. Я могу. Но почему-то не делаю. Нет, не почему-то. Просто я понял. Понял от чего бежал. И испугался. Испугался признаться в этом себе. И уж тем более - Тене.

Её слова были просты, честны и бескорыстны, как она сама. Она была прекрасна в своей наивности, в своём детском недоумении и преданности. Я смотрел на неё и не мог поверить своему счастью. Нет, счастью, которому никогда не быть моим. Потому что... кто я такой, чёрт возьми, чтоб с достоинством принять его!?
На словах "я приму тебя любым" мои черты исказила страдальческая ухмылка. Я снова взглянул на неё. Раздавленную усталостью, какой-то неопределённой тревогой, осознанием неизбежности трагического конца. В этот момент я готов был плюнуть на все условности, прижать её к себе и всю оставшуюся жизнь наглаживать и нашёптывать всякие нежности. "Ни за что! - думалось мне. - Плевать, чего я заслуживаю, а чего нет, но она не должна из-за меня, дурака, так терзаться!"
Но она снова заговорила. И эти её слова что-то перещёлкнули в моём мозгу. Я наконец-то не выдержал и истерически рассмеялся. Смеялся, кажется, долго. Ломанным колючим смехом, вздрагивая всем телом. Так, что от шерсти отваливались засохшие комья грязи и с гривы падали ошмётки листьев. Потом как-то резко замолчал и в упор уставился на Тену.
- Твои слова могут изменить всё! - горячо прошептал я прям ей в ухо и зачем-то обошёл её кругом.
Теперь насмешливая, с горечью, улыбка не покидала моей морды. Я всё смотрел на Тену, дожидаясь, пока месиво чувств и эмоций достигнет нужного накала, пока все его составляющие смешаются в нужных пропорциях и, дойдя до критической точки, оно выльется наружу. Долго ждать не пришлось.
- Примешь любым, говоришь, - едва слышно пробормотал я, вновь остановившись напротив Тены на таком расстоянии, что с лёгкостью мог дотянуться до неё лапой. - Любым... - в каком-то отупении повторил я, глядя на свою грязную лапу и мокрую свежую траву под ней, так не к месту весёлую и живую.
- Я люблю тебя, Тена! - в конце концов почти выкрикнул я, произнося "люблю" таким неопровержимым и бескомпромиссным тоном, что Тена, даже всей душой желая того, не могла бы списать мои слова на привычную ей дружбу.
На какое-то мгновение взглянул в глаза своей подруге. Но смущение было сильней любопытства, так что тут же потупил взор.
"Посмотрим, кто из нас теперь будет убегать, Моя милая Тена..."

Отредактировано Atamayo (2016-07-29 19:55:11)

Не видя её безумного взгляда, не ощущая под боком дрожи её до звона напряжённых мышц и продолжая всматриваться в тонкий примятый лапой стебель сочно-зелёной молодой травы с небывалым упорством, я всё же чувствовал её страх. Чувствовал каждой клеткой. И мне с трудом удалось удержать порыв утешить её, обнять и никогда больше не отпускать. Я знал, что сейчас это произведёт обратный эффект. Знал, но всё моё существо стремилось к этому, так что просто стоять на месте, сдерживать себя, было непосильной задачей. От напряжения по всему телу прошла волна крупной дрожи.
Мысль объявить всё злой шуткой была слишком запоздала и жестока. Да и не умею я так притворятся. А Тена только кажется поверхностной и наивной. На самом деле она просто не хочет и не может замечать того, что идёт вразрез с устоями её мира, как всякое живое существо. Но когда удар нанесён изнутри, так нагло и эгоистично, так неожиданно и жестоко, она при всём желании не сможет разуверить себя. Она оглушена. И последние слова, которые она слышала, свели её с ума, разрушив самую главную в её жизни иллюзию. Иллюзию основ, на которой держался  весь её добродушно-простой, детски-наивный и беззаботный мир.
Я слышал, как её лапа оторвалась от мокрой травы. Слышал, как с неё необычайно громко грохнулась крупная капля и, сорвавшись, стремительно полетела к земле и разбилась об упругий стебелёк, рассыпавшись небольшим дождиком. В следующее мгновение ко мне вернулось былое безумие. Я предчувствовал, что вот сейчас моя милая Тена сорвётся с места и, как эта капля, безрассудно понесётся в неизвестность и исчезнет. Навсегда перестанет существовать. Разлетится в моём сознании на сотни бессмысленных осколков. И я ничего не смогу сделать. Но стоило её лапе неслышно опуститься на землю, как волна безумия откатила назад, оставив после себя дребезжащую пустоту.
"Почему!? - послышался тихий шёпот из глубины сознания. - Почему она всё ещё здесь?"
Забыв о собственном смущении, о страхе, я глядел на Тену, пытаясь найти ответ. Тишина звенела в ушах, бешено билась по венам в ритме ошалевшего сердца. Птицы разом притихли, насекомые притаились в траве и даже пограничный ручей, казалось, остановил своё течение и умолк. Внутреннее безмолвие нарушалось лишь бессвязными обрывками мыслей, приглушённо и как-то отдалённо шелестящими средь расплескавшейся по сознанию пустоты. Создавалось устойчивое ощущение того, что время остановилось.
Ответа, конечно, не было. По крайней мере того, который вписывался в мой мир. Потому что я не видел его и не мог понять.
Вдруг в глубине джунглей вскрикнула какая-то птица. Этот вскрик будто бы послужил сигналом для возобновления жизни: послышалось копошение букашек, ручеёк продолжил своё течение, размывая землю, а с мрачного, доселе безучастного неба, упали первые капли возобновляющегося дождя. Я сделал шаг назад. Взглянул на Тену. Для верности - ещё один. Будто бы этим можно было развеять охвативший её страх.
- Так и знал, - прошептал я, как мне показалось, необычайно громко, отчаянно, но с присущим мне фаталистическим смирением.
И вдруг меня понесло. Захотелось выговориться, и я почему-то решил, что имею на это право. Заговорил. С какой-то ироничной грустью, до неприличия наивной откровенностью и простотой.
- Я ради тебя... - мой ясный виноватый взгляд с расстояния в один прыжок был устремлён на Тену. - Я ради тебя на всё готов. И в огонь, и в воду, и на клыки, и на когти. Готов каждой смазливой морде в прайде кланяться, каждой надменной львичке. Готов пойти на службу, пресмыкаться перед королём. Я мог бы днём и ночью, везде и всегда быть рядом. Мог бы достать тебе всё, что пожелаешь. Я... я мог бы жить. Жить ради тебя, - на этих словах я улыбнулся. Виновато, с какой-то по-детски простодушной печалью.
- Но... тебе не нужно этого, ведь так? - в моём взгляде, голосе, улыбке что-то предательски надломилось. И в образовавшуюся трещину просочилось отчаяние. И напряжённая, исступлённая покорность. - Хо... хорошо, моя милая Тена. Я... я понял. Больше не смею...
Я собирался сделать шаг назад, но поднятая лапа бессильно опустилась. Неоформившейся крик застрял в глотке. Взгляд был прикован к Тене которая одна могла всё разрешить: дать мне вольную, отпустив на вечные муки, или навсегда связать с неведомым и кажущимся невозможным счастьем.

Отредактировано Atamayo (2016-08-02 09:50:50)

Я почему-то твёрдо решил, что любое действие с моей стороны всё уничтожит. Что стоит мне подойти к Тене, коснуться носом её щеки, прижаться к её боку, приобнять её гибкий стан, как всё исчезнет безвозвратно. Очень навязчивая и безосновательная мысль. И при том необычайно монументальная, способная удержать моё громадное тело, каждой своей клеткой стремящееся к ней.
Я не был способен разрешить случившегося. Один из наиболее действенных методов был недоступен, а слова... слова ничего не значили. Слова не могли заново возвести разрушенный мир Тены, который она мне так запросто, так наивно доверила и который я, в свою очередь, так бесцеремонно уничтожил.
"Доигрался!.. Придурок!"
И тут, пожалуй, впервые осознал всю суть пробудившегося во мне чувства к Тене, всю его невозможность, его глубину. Я - львицененавистник, тунеядец, эгоист, борец за свободу, надменный ворчун и наглец - безнадёжно влюбился. Причём, "безнадёжно" - в самом прямом значении этого слова. И мой мир, мрачный, бессмысленный холостяцкий мирок, рушился на корню. Над чем разум злорадно посмеивался. Скрывая под злорадством истерические нотки, потому что расхлёбывать, как всегда, придётся ему. Но пока...
"Нашёл в кого влюбляться, дубина! Я знал, что рано или поздно это произойдёт и какая-нибудь глупая милая львичка разобьёт тебе сердце, но такого... Браво! Ты превзошёл самого себя!"
"Заткнись, ублюдок!"
И голос рассудка смолк, неспособный возразить на этот полный ожесточения и отчаяния крик.
Я решился. Решился подойти к ней. И будь что будет. Я сделал два уверенных шага, исступлённо глядя на дождевые капли, падающие с морды Тены. Пока до меня ни дошло, что эти капли вовсе не дождевые. И снова оцепенение.
Я никогда не мог спокойно переносить женских слёз. Даже когда жил с семьёй. Готов был сделать всё что угодно, лишь бы только эти дуры-сёстры заткнулись и перестали реветь. Но по-настоящему утешать (когда слёзы не служили способом достижения определённой цели, а были искренни) никогда не умел. Только бубнил: "Не реви!" и всё. Так что сейчас прибывал в полном замешательстве. Ненавидел себя за то, что вызвал эти слёзы. И за то, что ничего не могу сделать. Лишь яростно шептал себе под нос ругательства.
- Подонок! Предпоследний мерзавец! Идиот! Трус несчастный! Скотина! Грязи кусок! Падальщина...
В ход шло всё. Без разбора. К месту, не к месту - важно. В разной мере я был всем этим.
Когда запас ругательств и проклятий иссёк, пересилив себя, вновь взглянул на Тену. Пробудившаяся любовь, слившись с жалостью и виной, толкнула меня вперёд, перекрыв отвращение к себе, трусость и физическую слабость. И вот её поникшая морда едва ли не утыкается в мою грудь, а я бездумно сверлю взглядом её затылок и капли с моего носа капают её на макушку. Я всё ещё не решаюсь её касаться. Только шепчу, изменившимся от нахлынувших чувств голосом, подавляя дрожь, стараясь не заикаться и быть убедительным.
- Теночка, милая моя, не надо. Не... не заставляй себя, слышишь! Не слушай свою глупую Совесть! Когда она тебе что-то дельное советовала? Когда!?
Не первый раз мне приходилось самому уничтожать собственное счастье. Но теперь вместо иронической усмешки, вместо фаталистического смирения, была удушающая боль где-то в груди. Я будто бы весь разрывался изнутри и ничего, абсолютно ничего не мог с этим сделать. Лишь по инерции продолжал шептать.
- Не надо, Теночка. Эта игра того не стоит, слышишь! Я сдаюсь.
"Игра" - это был хороший ход. Даже не знаю, как моё разорванное в клочья сознание отыскало его. Но это должно было подействовать на Тену. Если ещё не всё потеряно. Потому что "игра" это универсальный ключ, дающий доступ к управлению её мыслями и чувствами, и только она может воскресить прежнюю Тену. Я надеялся на это, хоть и всему фибрами души желал иного исхода.

Она находилось на расстоянии дыхания от меня. Я чувствовал, как горячий воздух, выходивший из моих часто раздувающихся ноздрей, тонул в её мокрой шерсти. Нас отделяло друг от друга одно движение. Один наклон головы. Один толчок вперёд. Одна невидимая черта отчуждённости. Одна река из слёз. Одна невысказанная истина. Один глупый предрассудок. Два неопытных не в такт бьющихся сердца.
Я чувствовал, как кровь застывала в жилах, сердце останавливалось на несколько тягостных мгновений и весь мир, казалось, проваливался в бездну отчаяния и какого-то первобытного ужаса. Потом оно, будто бы опомнившись и пытаясь нагнать упущенное, колотилось так бешено, что в ушах стоял топот копыт целого стада буйволов. По всему телу беспорядочно бегала дрожь, мокрая шерсть на спине вставала дыбом.
Я исступлённо смотрел на сжавшийся комочек страха и отчаяния у себя под носом. Хотелось слизать все её слёзы. Наплевав на все условности, на все приличия, на все негласные правила и неписанные законы мироздания, закрыть её своей широкой грудью от всех бед, кричать пламенные слова, сжимать её дрожащее тело в объятьях... Но неведомая сила приковывала лапы к земле, а воздух стал твёрдым как камень, и её макушка была не менее недосягаема, чем Солнце за пеленой грозных туч.
Глухое рыдание клокотало во всём теле, но наружу не выходило. Комом стояло в глотке, пеленой стелилось в глазах, омывало судорожно бьющиеся сердце, заливало бездонную пустоту сознания. Я был открыт. Уязвим как никогда. И как никогда ясно осознавал неизбежность смертельного удара, но понимал, что не смогу достойно принять его, что убегу, как ополоумевшая от страха и боли загнанная косуля.
Роковые слова душили крокодильей хваткой. Душераздирающий возглас едва ни повалил с ног. Дрожащий шёпот метко и болезненно нанёс смертельный удар. Ни живой, ни мёртвый, не помня себя, я попятился назад. В ушах стоял пронзительный звон и топот тысяч копыт, глаза ничего не видели, лапы не чувствовали, куда ступают. Агония была в самом разгаре... Как вдруг я очутился посреди пограничного ручья. Холодная быстрая вода отрезвила меня. Дала сил на последний совершенно бессмысленный рывок.
Выскочив из воды, я бросился к Тене. Я снова был на расстоянии дыхания от неё. Набрал полную грудь воздуха, собираясь вложить в этот последний выкрик всего себя. Но силы изменили мне и горячий воздух, бессмысленно покинувший моё тело, вновь растворился в её шерсти.
Я развернулся и пошёл прочь. Ничего не замечая, не понимая, что я говорю, кому говорю, говорю я, или громко думаю, я отчаянно бормотал:
- Я обещал спасти тебя, помнишь... Спасаю... Спасаю от самого себя!
Тихий мягкий шаг резко сменился бегом. Граница давно миновала, и Тена, наверно, уже превратилась в маленькое коричневое пятнышко, затерявшееся средь дождевых капель, а я всё бежал, забывшись, отдав себя на растерзание уже нахлынувшей тоске, бессмысленному гневу и удушающей боли. Выжав из себя оставшиеся силы, повалился с лап. И зарыдал. Надрывно и беззвучно.

Отредактировано Atamayo (2016-08-04 04:08:05)