"Бррр..." - от резкого перепада температур всем телом вздрогнул. "Надо было было куртку надевать, а ни этот дурацкий синий свитер с рыжим котом!" Конечно, можно было ещё вернуться в дом и напялить на себя этот ужасный пуховик болотного цвета, но я лишь посильнее обмотал шарф вокруг шеи и обхватил себя руками. Заметил на рукаве снежинку, начал увлечённо разглядывать её и настолько забылся, что и холод стал незаметным.
Я мог, казалось, целую вечность разглядывать ледяной кристаллик, но снег, внезапно обрушившийся с крыши соседнего дома, отвлёк меня. "Давно, однако, столько снега не выпадало!" - рассудил я, взглянув на образовавшийся сугроб. Огляделся. На всей площади не было ни души. Только огромная многовековая ель, вокруг которой, по преданию, и был выстроен наш небольшой городок. И я понятия не имею, что побудило меня поселиться именно здесь, ведь, как назло, мой дом находился строго на западе (окна выходят на восток), а эта ель лишает меня всякой возможности наблюдать столь любимые мной рассветы. Да и народу тут всегда куча. Даже туристы специально приезжают, чтоб посмотреть на нашу "Королеву" (уж не знаю, кто так нарёк нашего хвойного гиганта). Некоторые безумцы даже пытались залезть на неё и падали, и шеи себе ломали. Летальных исходов, насколько мне известно, не было, но инвалидами вполне могли остаться.
Впрочем, что это я всё о плохом?
Сегодня я впервые за несколько месяцев, выйдя из дома, не увидел на площади, ни души. Даже только что выпавший снег был чист и бел, как молоко и на нём не было видно ни одного следа, хотя обыкновенно зимой площадь представляла собой коричнево-серое болото из мокрого снега. "Странно... Неужто все дома сидят? Сериал новый какой вышел, что ли?.."
Я не долго маялся над этим вопросом. Это было не в моих интересах, ибо пока я думаю, какая-нибудь зараза могла всё же прийти и испортить эту незыблемую тишину, упоительное ощущение одиночества и единения с миром, всё более усиливающееся с наступлением столь любимых мною зимних сумерек.
В последний раз убедившись, что на площади никого нет, а соседи мирно засели в своих домах, кошусь на сугроб. "Нет, я не сумасшедший! Не буду делать этого! Ни-за-что!" - думаю я, тем временем сделав несколько шагов назад и приготовившись к разбегу. Несколько размашистых шагов, разворот, толчок - и я в сугробе. И смеюсь. Вопреки собственным мыслям - как истинный сумасшедший. Даже похлеще. Уж не припомню, когда я последний раз был так счастлив и весел. Да, я валюсь в сугробе. И смеюсь, как младенец, впервые увидевший снег. Будь кто рядом, наверняка, подумали бы, что у меня случился приступ. А мне всё равно. Я даже не замечаю, что снег, попавший под свитер уже начал таять и я весь мокрый. Мне хорошо. Да что там - мне замечательно. Лучше в жизни не было.
Успокоился как-то враз. Распластался спиной на снегу, уставился в уже совсем потемневшее небо и глубоко вздохнул, выпустив полупрозрачное облачко пара. Осматривая небосклон и привычно проверяя все ли звёзды и созвездия на месте, само собой, наткнулся взглядом на нашу Королевишну. И заметил на ней огромные разноцветные шары и мигающие огоньки. "Что?" Признаться, я всегда отличался особой наблюдательностью, но это ель мне настолько осточертела, что я уже через несколько месяцев жизни в этих краях перестал её замечать. А тут ещё эти шары. Огляделся по сторонам. В окнах некоторых домов тоже блистали гирлянды и красовались рисунки оленей, снеговиков и всякой другой живности, преимущественно ассоциирующейся с зимой. Я начал вспоминать. Перед глазами проплывали обрывки телепередач, моих походов в магазин, каких-то разговоров. И тут до меня дошло.
"Новый Год..." - с разочарованием заключил я. И всё насмарку. И весь этот смех - уже не в счёт.
На самом деле я, конечно, замечал все эти приготовления, но упорно игнорировал их. Новый Год для меня всегда был не многим лучше нашей знаменитой ёлки. В чём-то даже похуже, возможно. Так что я старался жить обычной жизнью, не замечая суматохи, творящейся вокруг меня (живу один, так что могу себе это позволить.) Но, увы, я всегда всё замечаю. Игнорировать могу, но смысл?
К счастью, я оставил телефон дома. В городе я мало с кем общаюсь, друзей нет, так что едва ли меня придёт кто-нибудь поздравлять. "Вот и замечательно!" Впрочем, велика вероятность, что чуть позже сюда сбежится народ со всего города, чтоб провести праздник с Королевой. "Ну и ладно! Зароюсь в сугроб - и всё тут!" - с этими мыслями я вновь раскинул руки и продолжил перепись звёзд, надеясь, что пока ещё слишком рано, и все занимаются приготовлениями на дому.

Отредактировано Iaru (2016-01-30 07:31:44)

Ни одно время года не сравнится с белой, пускай и холодной, красавицей. А подумайте! Весна. Да, конечно, природа оживает, просыпается и бла-бла-бла! Никто не говорил, что это плохо. Но гололёд, будь он не ладен, и в апреле вообще смердит до небес! Когда сошёл снег, а он не определился: похолодать должно или же потеплеть. Лето? Хех! Да ещё сам Пушкин говорил, что если б не зной, да комары, люби бы его. А ещё пылища, да-да. Осень... Да, конечно, Александр Сергеевич её любил, есть за что. Но осень прекрасна лишь наполовину. А я не люблю, когда наполовину.
Зима... Она всё-таки необыкновенно красива. Всё вокруг белым-бело, всё это сделал снег. Всё было таким чистым, таким волшебным, что захватывало дух. А как ударит морозец, снег под ногами хрустит. Этот хруст ни с чем несравним. Его можно слушать вечно. И как он сверкает днём и ночью. Особенно ночью. Ни одна летняя ночь, даже белая, не сравнится с этим серебристым мастером. Небо особенно необыкновенно ночью. Я готова вечно говорить о зиме. Меня просто не заткнуть, когда идёт речь о зиме. Обожаю её.
Конечно, многим не нравится зима за свою холодность. Пусть не любят. Пусть не нравится. Каждый всё равно останется при своём мнении. Но ведь Новый Год мы празднуем именно зимой. Ёлка, мандарины, оливье и подарки. Этот чудесный семейный праздник. Есть одно "но". Не для всех этот праздник семейный, к сожалению.
Точно уж не для меня... Подумала Корси, глядя на то, как две мамочки прошли, таща на себе сумку с продуктами для праздничного застолья, а в санках у каждой сидел карапуз. И каждый из них веселился тем, что кидал друг в друга снегом. Этим чистым, белым, невесомым снегом. Не очень уж жизнерадостно вздохнув, она остановилась и осмотрелась вокруг. Никого практически не было. Все сидели дома в такую погоду. Однако, зеленоглазой совсем этого не хотелось. Сидеть дома - для усталых, взрослых и престарелых личностей. Совсем скучных личностей. Коркусу не знала: скучная она или нет. Но знала наверняка, что сегодня, в праздничный день (или какой там), она точно не останется в университетском общежитии.
Много кто уехал домой на новогодние каникулы, чтобы отпраздновать в узком семейном кругу, а кто-то пошёл тусить с одногруппниками и два-три дня они будут где-то, но не здесь. Осталась лишь одна она, да наверху жила старшекурсница-зубрила. Та ещё зануда, если честно. Контактировать с такой девчонкой уж точно не охота, да ещё и в праздник.
Корси была одета в зелёную кофту, под стать глазам, несколько рваные джинсы на колене и чёрные, ничем не приметные сапоги. Поверх кофты была надета белая куртка с синими оленями. Голову покрывал капюшон.
Коркусу ещё примерно минут пять стояла, думая, куда пойти. Совсем не хотелось быть одной в этот праздник. Она всё же решилась пойти в центр, надеясь встретить кого-нибудь, с кем можно было бы просто спокойно поговорить по душам.
Интересно, почему не поехала Коркусу к родителям? Я об этом не рассказала? Простите, запамятовала. Дело в том, что когда ей было почти семь, родители отдали её в интернат. Почему? Видимо, Коркусу не устраивала своего отца излишней мечтательностью. Не то, чтобы ей не хотелось учиться. Наоборот. Очень, очень хотелось и нравилось. Но не хотелось того, чем занимался отец. Она смутно помнила, с чем связана его профессия, но точно с чем-то жестоким. А Корси интересовалась наукой, а он считал, что наука - не прибыльна. Он считал, что нужны деньги. А для чего - не говорил. Вы знаете, это как в Маленьком Принце, когда тот прилетел на планету к деловому человеку и поинтересовался, зачем ему звёзды. А тот ответил, что для того, чтобы они были. Были вечные скандалы. Он не выдержал, вот и сдал ребёнка на психах. И заставил мать отречься от неё. А та что? Она отреклась. А тогда не так давно родилась младшая сестрёнка, Аканта. Корси помнит, как полюбила её и совсем не ревновала родителей к ней.
Смешная такая была... Интересно, какой она выросла? Подумала Су, выдохнув пары воздуха из своего рта.
Обижалась ли она на родителей? И да, и нет. С одной стороны, что это за родители, которые не соглашаются с желаниями ребёнка? Даже если он ребёнок, он часть тебя, и ты должен его уважать, если уважаешь себя. С другой же стороны, Двуцветик (как её ласково прозвали в институте) была вольна в своём выборе. Она могла стать кем угодно и её не осудят за выбор. За свой выбор.
Отвлеклась, извинюсь. Но знаете, даже тогда праздник не был праздником. Этот праздник должен быть для всех. Но он не для всех. Всё было скучным. Этот праздник вообще не праздновался.
-Зачем он нужен? Просто смена дат, - говорил отец. Но Коркусу считала иначе. Она верила в его волшебство.
Коркусу так была погружена в свои мысли и любованием на природу, что совсем не заметила, как оказалась в центре, у ёлки. Она очнулась от мыслей, когда врезалась носом в фонарный столб. Лишь тогда она вспомнила, что, несмотря на праздники, больных на голову хватает. Потирая нос рукой, она надеялась, что этого никто не увидел. А недалеко от ёлки веселились двое.
Хм... А что если попробовать...? Думала она, колеблясь, играясь со своими пальцами. И всё же она решилась. Она подошла к ним. Пока она шла, она присматривалась к ним. И вот что увидела...
Девушка была нормальная, но парень в сугробе был определённо чокнутым. Иначе не объяснить, как в такой дубак можно выйти на улицу в свитере. Коркусу хихикнула и с задором в голосе сказала:
-С наступающим вас, ребят!-
Надеюсь, я без запинок это произнесла... Подумала Коркусу.

Каждый человек - пленник своих привычек. Кто-то жить не может без сладкого, кто-то не представляет своего дня без выкуренной пачки сигарет, ну а у кого-то каждый день в одно и то же время трезвонит будильник. Что это за привычка такая, спросите вы? Обычная такая привычка, ответит вам Суматрас, немного глупая, но настолько въевшееся в повседневную жизнь, что кажется, будто без неё новый день не наступить вовсе. Но будильник исправно выполняет свою работу, и утро всё же наступает.
  Сегодня девушка проснулась раньше обычного. Распахнув глаза, она лениво потянулась. Где же этот вкрадчивый звук, сопровождающий всякое пробуждение? Она невольно засуетилась, сонная, рукой стараясь нащупать телефон на прикроваткой тумбочке. Не получилось. Что ж, на нет и суда нет. Она проворно скинула с себя одеяло, встала с кровати и снова потянулись, сладко зевая и медленно двигаясь по направлению к окну. Тёмные плотные шторы не пропускали солнечных лучей, и когда Суматрас резко распахнула их, она невольно сощурилась: настолько было светло! Глаза буквально жгло от яркого света, потому она поспешила поскорее ретироваться в душ, чтобы затем одеться и живо выскочить на улицу. Дела не ждут!
  Зима. Снег. Что может быть прекраснее этого? Львица посмотрела на небо, на эти падающие пушистые хлопья снега и прикрыла глаза. Полной грудью вдохнула она морозный воздух, ощущая, как всё внутри словно вспыхивает ярким пламенем. Непередаваемое чувство. Суматрас глупо заулыбалась, хихикнула, словно маленькая девочка и даже негромко заурчала. Всё равно никто не видит. Девушка сделала пару осторожных шагов вперёд, начиная спускаться по лестнице и, как это обычно бывает, несмотря на старания, поскользнулась на последней ступени и кубарем полетела вниз. Со стороны, очевидно, это выглядело очень смешно, и кошка, представив такую картину, залилась звонким хохотом. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на неё, некоторые даже улыбались, но разве есть кому-то дело до других? Суматрас поднялась на лапы, отряхнула свою шубу от снега. Посмотрела на свои руки, и ей снова стало смешно. Белое на чёрном. Выглядит слишком ярко, чтобы такое не заметить. Цвет её шерсти особенно сильно выделялся именно зимой. Наверное, это и была одна из причин, почему девушка так любила это время года.  Или может нет. Она просто любила зиму. Любила снег, любила холод, любила всю эту предновогоднюю суету. Атмосфера праздника, разве это не чудесно? Из горла львицы вырвался недобрый смешок. Как бы рьяно она ни старалась убедить себя в этом, получалось довольно скверно. Все эти люди, толпы, крики. Это сводило с ума и могло испортить даже самое наилучшее настроение. Спокойно, - часто убеждала она себя, - всё не так плохо. Но недовольство, а порой и самое настоящее раздражение нередко клокотало внутри девушки.
  Она шла быстрым шагом, то и дело кутаясь в муфту и шарф. С понижением настроения холод чувствовался отчетливее. Она подумала о какой-нибудь хорошей выпивке, но сразу же выругала себя за это. Утром она хотела выпить бокал вина - даже напомнила его до краёв - но даже не успев пригубить, хохотнула и всё до капли вылила в раковину. Сегодня будет новый день, - серьезно сказала она самой себе, - И не смей портить его с самого утра.
  Так она и шла бы, если бы не заметила смельчака, утопающего в сугробе в одном только свитере. Суматрас невольно ахнула: и как ему не холодно? Впрочем, вокруг толпилось множество народу, и вопреки всем своим привычкам и здравому смыслу, кошка направилась к ним.

Отредактировано Sumatras (2016-01-23 10:44:41)

Какое самое сложное время? Конечно же, подростковый возраст. Когда гормоны бурлят, хочется делать только так, как хочешь ты и никого не слушать. Оставаться дома ночью? Зачем? Ведь интереснее прогуляться по городу. Пальмира была именно таким подростком, весьма сложным по характеру, которого мало кто мог понять. Даже сверстники не всегда готовы были ее терпеть.
Вот и сейчас хлопнув дверью, львица выбежала из дома и направилась куда глаза глядят. А глаза ее привели на центральную площадь.
Обыкновенно здесь бывало многолюдно. Но сейчас большинство людей, скорее всего, праздновали, отдыхали и совершенно не планировали выходить на улицу. К тому же было достаточно холодно. Благо сейчас наша героиня хотя бы подумала перед тем, как выбегать и оделась в свой любимый синий пуховик, накинула шарф и сейчас еще набросила свой капюшон. Подходя ко всем находящимся, кареглазая осмотрела всех. Это были совершенно разные и в большинстве незнакомые личности. Один валялся в сугробе, другая крутилась, похоже напоминая снежинку. Кто-то молча стоял, а кто-то восклицал на количество снега на дороге. Похоже, что Алька была самой младшей из всех находящихся. Но сейчас ее это не волновало. Она молча села на одну из лавочек, перед этим правда пришлось ее слегка почистить. Глупо, наверное, сидеть на одном месте. Но пока она не замерзла, нахмурясь, кошка решила подумать о том, что ей делать дальше и как вернуться к матери, чтобы не было потом проблем. В общем-то мысли были совсем не о празднике...

И всё же я был далёк в своём представлении о том, как отреагирую на появление кого бы то ни было в пределах площади. А ещё переоценил размеры сугроба: в него ну никак нельзя было зарыться с головой. Даже при всём желании. Максимум - засунуть голову в него, как то делают страусы, но этот вариант меня не устраивал, ибо моё тело решительно отказывалось оставаться на обозрении у праздных гуляк. "Помирать, так вместе!"
Итак, девушка (насколько я успел разглядеть) кинула в меня снежком. В меня. Непростительная ошибка. Мне ведь, смею заметить, совершенно всё равно, что нынче Новый Год, и моя совесть будет вполне чиста, если я пошлю эту леди куда подальше. Тем более, она посмела заявить, что я смешон. "Хех... Не на того напала, девочка!" Конечно, можно было запульнуть в неё в ответ, но нет. Она могла бы воспринять это как вызов, начать перекидываться, смеяться, а мне сейчас совершенно не до этого.
"Ну вот, ещё одна барышня подкатила... - я с внутренней неприязнью уставился на подошедшую. - Если так будет продолжаться, то нашей Королеве придётся потесниться на своём пьедестале популярности, уступая мне место... Фу! Ужас-то какой!" На какое-то мгновение я стал сам себе противен. Перед мысленным взором предстала картина: огромный я лежу в сугробе посреди площади вместо ёлки, и все прохожие глазеют на меня, а потом начинают водить хоровод...
Я вздрогнул. Сначала подумал, что от этой ужасной картины. Но нет. Я, видите ли, оказывается, замёрз. Пальцы потихоньку начали деревенеть, растаявший снег под свитером норовил снова обратиться в лёд, да и голова от холода заболела так, будто по ней кувалдой долбанули. Однако, я ещё был способен мыслить. Увы. "Надо как-нибудь слинять от них!" - решил я, взглянув на девушек. Решение пришло как-то само собой. "Точняк! Я же в одном свитере! Только истинный псих, - к коим я, не скрою, по праву принадлежу (медицинской справки нет, но оно и не обязательно, учитывая мой образ жизни), - станет в такую погоду в такой одежде валяться в сугробе! Так что достаточно просто осмотреть себя, невзначай вскрикнуть"Ой, я куртку забыл надеть!", и свалить домой." Само собой, не за курткой. Вырубить телефон, звонок, телик (в Новый год, обыкновенно, крутят всякую муть), закутаться в махровый халат, плед и одеяло, заварить чай и усесться на диван с томиком "Войны и Мира" и вазой песочного печенья. "Печенье..." Всё, что осталось, из категории прикасаемых запасов в количестве полукилограмма. Честно говоря, я могу растянуть их на несколько дней а то и на неделю, тем самым отсрочив выход на работу, но... "Кого я обманываю! Уже завтра или послезавтра меня снова всё достанет и я пойду работать..."
Я всегда предпочитал временную работу. Такую, чтоб я в любой момент мог на неё устроиться и в любой момент уволиться. Мой график выглядит примерно следующим образом: месяц-два через полторы-две недели. При том устраиваюсь обычно на три-четыре места сразу, чтоб весь день был забит до отказа. Впрочем, в последний раз я превзошёл самого себя: пять. Пять рабочих мест. Каждый день. Круглосуточно. Практически без выходных. Ровно месяц. Конечно, столь плотный график был у меня не с первого дня: потребовалась неделя, чтоб забить день до отказа и всё состыковать.
С восьми утра я занимался разгрузкой продуктов в одном из сетевых супермаркетов. После - фасовал эти же продукты в этом же супермаркете. К часу меня сменяли. Наскоро перекусив, если оказывались деньги и время (ни того ни другого чаще всего не было; особенно последнего), отправлялся драить подъезды. Работёнка грязная, временами тяжёлая, временами чреватая скандалами и драками, но должного отвращения у меня почему-то не вызывала. С этим, в основном, управлялся часам к пяти, после чего нёсся на родимую площадь. Единственное, что я мог сделать, проходя мимо дома - с грустью посмотреть на него (насколько я помню, за тот месяц я ни разу не ночевал у себя). На деле же я отправлялся в соседский коттедж: подтягивал соседнего мальчика по математике, истории и биологии. Как ни удивительно, я бывал у него практически каждый день. Мальчика поначалу ужасно раздражали сам факт моего прихода, то, чему я пытаюсь его научить, да и я сам, наверное. Однако случалось, что я после нескольких бессонных суток безотчётно вырубался на полуфразе, и тогда наставало его время. Он заплетал мне косички, разрисовывал меня, красил волосы. Наказывать его за это у меня не было ни сил, ни времени. У меня не было времени даже для того, чтобы избавиться от последствий его пакостей, и я заявлялся на склад в самом что ни на есть неподобающем виде, вызывая изумление и насмешки коллег. Но мне было всё равно. Я занимал свой пост и направлял все свои силы на то, чтобы не заснуть ближайшие несколько часов. Это жизнь, а не фильм, и тут охранникам не позволительно спать на посту. Даже в ночную смену. Так что спал я часов пять в двое-трое суток. Конечно, было что и в обморок подал и засыпал на улице, не доходя до рабочего места, но это редкость. Два-три раза - не больше. Обыкновенно я был так увлечён, так подвластен установившемуся ритму, что не чувствовал усталости, забывал о всём на свете и действовал скорей как запрограмированная машина.
Я сразу чувствую, когда выдыхаюсь. Будто бы прихожу в себя и осознаю: "У меня остался день!" И это не день работы. Это день, когда я должен сделать всё, чтобы избавиться от работы и обеспечить себе отходняк. В этот день я увольняюсь ото всюду, любезно извиняюсь и пересчитываю деньги. Две трети тут же в форме перевода отправляются матери. После смерти мужа и, так скажем, побега своего младшего сына, она переехала жить к своей кузине, которая сама вызвалась содержать её и оказывать ей физическую и моральную поддержку. Я не мог остаться с ней и не мог её бросить, так что эти деньги всегда были моей главной и, пожалуй, единственной поддержкой для матери и тётушки. Небольшую сумму кладу сестрице на телефон или покупаю ей какой-нибудь подарок, если знаю, что она приедет. Ну и братец, если он оказывается в зоне моей досягаемости и даёт о себе знать, получает свою долю. Никому из них я и не думал говорить о способе зарабатывания этих денег, потому что они бы меня не поняли. Меня никто не может понять. И денег бы, наверняка, не приняли. А оно мне совершенно не надо. Мне всегда оказывается достаточно одной трети. Конечно, доходы у меня не такие, чтобы можно было шиковать. Если взять каждую мою зарплату по отдельности - гроши. Но всё вместе являет собой вполне приемлемую сумму.
На что я трачу свои деньги? В первую очередь пополняю неприкосновенный запас, если оный в этом нуждается (неприкосновенным запасом зовётся лапша быстрого приготовления, тушёнка, консервы и всё в этом роде, что может долго храниться и приходит в употребление только в те времена, когда я работаю). Но это ерунда. Формальность, так скажем. Больше всего мне нравится закупаться для себя. Для моего "отпуска", проще говоря. Обыкновенно я беру килограмм мяса, пару десятков яиц, огромный пакет разносортных фруктов, сладости в большом количестве, а также самый лучший чай и несколько бутылок молока. Всё. Больше ничего мне не нужно. Одежда? Зачем, когда я уже вовсе не росту и уж тем более не поправляюсь? Фильмы, книги? А соседи на что? Предметы роскоши? Ха! Нет, кроме еды мне, решительно, ничего не надо.
Чаще всего мне едва ли удавалось донести своё тело до дома к концу "того самого дня". Я просто заваливался в свою милую уютную одноэтажную избушку и, запихнув все свои покупки в холодильник (прям в пакетах) падал где-нибудь и отсыпался. Иногда двое суток сряду. Но не в этот раз. В этот раз меня не было дома целый месяц. Я спал на улице, на работе, у каких-то знакомых, имён которых я уже никогда не вспомню, а днём у меня и подавно не было возможности хоть на минуту забегать домой. Так что не трудно представить, в каком теперь состоянии прибывало моё жилище. Пыль застыла в воздухе, покрыла совершенно всё, включая весь хлам, оставленный после прошлого отпуска и, увы, никем не тронутый. Не то что бы я такой брюзга и чистоплюй, но я знал, что если не уберусь сразу, то так и и буду прибывать в этом хаосе ближайшие несколько недель. Я засыпал на ходу. Всё то, что на работе давалось мне с лёту, дома было настоящими муками. Тем не менее ближе к утру я отдраил весь дом, убрался в полках, выгреб прочь весь хлам и навёл такую чистоту, что едва ли смогу согласиться, что этот дом достался мне в лучшем состоянии. Когда я закончил, завалился прямо на пороге. А там - пакеты. Неразобранные. С продуктами. Я уже, кажется, видел какой-то сон, но тут, как молния, промелькнула мысль, что молоко и мясо испортятся. Кое-как я дополз до холодильника, запихнул туда пакет, толкнул дверцу рукой и вырубился.
Очнулся через двое с половиной суток. Ужасно голодный. Съел добрую треть всего, что накупил вчера. Упал на диван и до вечера тупо пялился в телик. Несколько дней просто лежал. Потом как-то разом оклемался, начал готовить себе нормальную еду, уселся за книги, по-настоящему расслабился и начал морально восстанавливаться. И вот сейчас я уже почти пришёл в норму, а это значило, что моему отпуску приходит конец - надо начинать шариться по газетам и искать работу.
Почему я не хочу устроиться на постоянную работу, где зарплата в разы выше, а самой работы в разы меньше. Да, именно не хочу. Нет, не из-за графика. Хотя пробовал. Но не смог так работать. Мне куда проще заполнить весь день невыносимо тяжёлой работой, выжимающей из меня все соки, доводящей до изнеможения, не дающей покоя и расслабления. Нет, не проще. Нужнее. Нет. Мне это необходимо. Да. Да, мне необходимо не спать сутками, падать в обмороки, носиться в разные части города, боясь опоздать, держать себя на пределе возможного. Я подсел на этот образ жизни. Я зависим от него, как ни отчего другого. И стоит мне отдохнуть на день дольше, чем требуется, как у меня начинается ломка. Самая настоящая. И это не лечится. Пожалуй, только смертью. А мой наркотик, как и всякий другой, приближает смерть. Живя в подобном ритме я, если повезёт, умру лет через пятнадцать-двадцать. Пугает ли меня это? Совершенно нет. Матушка к тому времени скорее всего скончается, навсегда покончив со страданиями и тоской по отцу, который стали её наркотиками, сестра, надеюсь, устроит свою жизнь, а братец либо окончательно изведёт себя, либо найдёт своё призвание. При таких обстоятельствах им я больше не понадоблюсь. Себе - тем более. Так что не о чем волноваться.
"О чём это я? Ах да, о печенье..." Я уже собрался было вставать, как вдруг до моего слуха донеслись неистовые крики и грохот. Да, такого эпичного падения я давно не видел.
- Вы живы там? - с живым волнением поинтересовался я, наконец-таки поднимаясь из сугроба и на ощупь отыскивая шарф, потерянный мной во время катания по снегу. Кое-как обнаружив его пальцами, едва ли способными что-либо чувствовать, я вновь обмотал им шею. Зря. Снова снег. Холод.
А сборище зевак, столпившихся вокруг, чтоб подивиться психу, валяющемуся в сугробе в одном свитере и тонюсеньких домашних штанах, всё разрасталась. А бедный псих, тем временем, впал в панику.
Я не выносил толпы. На работе я мог находиться в каком угодно по составу и размерам обществе, но возвращаясь к реальной жизни, я превращался в дикого зверя, шугающегося от всего и вся, что обладает разумом и даром речи. И если одного-двух живых существ в своём окружении я могу терпеть, то когда их количество увеличивается до трёх-четырёх и более, я чувствую себя как загнанная дичь.
Так что сейчас я поспешил ретироваться. Всё ещё сидя на сугробе, я решил, что и вставать не обязательно, и попросту перекувыркнулся назад, потеряв при этом свой тапок (да, я был в домашних тапочках, ибо не думал, что зависну на улице надолго). Носки и так давно промокли и оледенели, так что я не почувствовал особой разницы.
Путь к моему дому, как назло, был перекрыт толпой. Мне нужно было обползти (ибо встать я уже не мог) в окружную. Но для начала - взять правее. Так как руки и ноги отказывались двигаться или же двигались не так, как мне хотелось, я не стал утруждать себя ползаньем и попросту перекатился в сторону прямо по снегу. Отдалившись от собравшихся на расстояние нескольких шагов и сумев на некоторое время заполучить контроль над собственным телом, отбив его у мороза, присел. Но и тут, как оказалось, мне не было спасенья: справа ко мне приближалась ещё какая-то девушка, влекомая стадным инстинктом и любопытством, как и каждый из здесь собравшихся, а прямо напротив, недалеко от ёлки, кто-то кружился. Всмотревшись в силуэт танцовщицы, я начал узнавать знакомые черты. "Да.. да.. быть этого не может! Как!? За что?!"
Ошибки быть не могло: эта девушка, беспечно танцующая по среди площади - моя сестра. Моя любимая сестра. Моё самое родное и близкое существо, ради которого я готов на всё. Вот только...
Она, пожалуй, единственная, кто может разговорить меня и составить мне компанию в нерабочее время. Только есть одна проблема: не сразу. До того момента, как я отвечу ей и заведу беспечный разговор, во мне происходит такая внутренняя борьба, что муки ада по сравнению с ней показались бы куда более гуманными. Я впадаю в настоящую панику в первые минуты её присутствия. Мне кажется, что она не от мира сего, и я всё никак не могу под неё подстроиться. Мы совершенно разные. Так что прежде чем я смогу попросту сказать ей "Привет!", мне, обыкновенно, приходится испытать все чувства в раз, пройти через кратковременное сумасшествие, страх, панику, смирение, и уж потом, до самого расставания, я остаюсь спокоен.
Сейчас я начинал жалеть, что не остался в сугробе. А спрятаться, между прочим, было негде. Да и добраться до дома незамеченным вряд ли бы удалось.
В порыве какого-то исступления я рванул в сторону. Очнувшись, обнаружил себя у ног той самой девушки, которую заметил во время своего стратегического отступления.
- Извините, - пробормотал я не своим от холода голосом, поспешно отползая назад. - А вы случайно не подскажите, где... - я поднял голову кверху и только сейчас задумался, о чём я спрашиваю. "Где что? Бункер? Психушка?" Пожалуй, последнее. Но нет. Можно было бы туда на пару деньков - с радостью, а то ведь заграбастают на всю жизнь, а у меня ломка послезавтра начнётся, и они, не имея возможности понять, что со мной, будут пичкать меня разными лекарствами. И умру я не через пятнадцать лет, а через пятнадцать дней. А оно мне надо? "Нет!"
- Знаете, а снег Вам к лицу, - заметил я, последний раз взглянув на девушку. Белое не чёрном, всегда смотрится очень изысканно.
От смущения, вызванного произнесёнными мною же самим словами, холода и страха вновь быть объектом всеобщего внимания, я попятился назад. Я не чувствовал ни времени, ни пространства, так что не удивительно, что через несколько мгновений мне довелось врезаться в стену одного из соседних домов. И не успел я отойти от удара, как с крыши на меня свалился огромный снежный пласт. Я, не чувствуя ничего кроме боли и холода, упал лицом в снег, почти полностью погребённый под новоиспечённым сугробом.
Сбылась мечта идиота.

Отредактировано Iaru (2016-01-30 07:40:08)

Как только Корсика поздравила всех, кто был на тот момент у ёлки с праздником, она уставилась на огромную ёлку, украшенную разноцветными шариками, и чёрт знает сколько-там-метровой гирляндой, которая переливалась разными цветами, а на верхушке была звезда, которая горела не прекращая. Тёмное небо, затянутое чёрно-фиолетовыми облаками, фонари, горящие янтарным светом, и радужное свечение от ёлки создавали настоящую атмосферу сказки.
Всё же здорово... Думала Коркусу, погрузившись в грёзы и размышления. Правда, довольно скоро ей пришлось вынырнуть из пучины мыслей. К ёлке выползало всё больше и больше жителей и гул от их разговоров, криков и взрывов петард где-то вдалеке сложно было не заметить, даже самому заядлому зеваке. Нет-нет, они все были совершенно не пьяными, Коркусу это видела. Просто это были те, кому, видать, не посчастливилось отметить Новый Год как следует, в узком семейном кругу. Всё же, Новый Год праздник семейный. Правда, тем, кому не удаётся отметить праздник в компании сюда и идут. Ими и были те, кто сюда приходил, в поисках компании. Или для создания иллюзии. Кому как хочется, пусть так и называет это всё.
Да и не только эти звуки вывели львицу из размышления. Зеленоглазая почувствовала лёгкий толчок, а потом, как снег от девушек, свалившихся попал на неё, поскольку она не успела отойти от них. А дальше, их выражения лиц напоминали сцену в серпентарии, где две кобры готовы друг друга прикончить. По крайней мере, эти две выглядели именно так, да ещё и обменялись "любезностями". В общем, как обычно. Сейчас ей были интересны именно эти две, даже тот чудила в свитере с котейкой и в тонких штанах не волновал её. Су рассматривала девушек.
Одна девушка была как Коркусу по росту, может выше, а вторая вообще была великаном по сравнению с Су. Вообще, Коркусу заметила, что она вообще тут самая мелкая, не смотря на возраст, из-за чего она могла лишь несколько с досадой на них посмотреть. Только потом её стала волновать вторая девушка, что была великаншей. Так и буду звать её... Гуливерша... Подумала Корси, ехидно улыбнувшись, смотря на них двух, и отошла в сторону, чтобы дальше глазеть на ёлку и любоваться украшенным городом, а заодно и снег ловить ртом.
Мда... А ещё учёный... Подумала Корсика, думая, что могут подумать окружающие и убрала язык обратно. Ай, да начхать, не их собачье дело... Подумала Су, вздохнув, и вновь стала ловить снежинки ртом.
Правда, она поглядывала на девушку, которую она прозвала великаншей. Дело в том, что она выглядит совсем как её сестра Аканта, только уже повзрослевшая. Те же красно-карие глаза, похожие на две спелые вишни, тёмный нос, светлая шерсть и такие же тёмные волосы, как и у самой коротышки. Двуцветик не могла не заметить этого и не соотнести очевидное. Да не, быть не может... Думала она, поймав очередную снежинку на язык.
Корси могла вечно так дурачиться, если бы эта самая великанша к ней не подошла бы. Да ещё и так напористо, нагло, что Корси ощутила то самое чувство, постоянно преследовавшее девочку-зубрилу в школе, уткнувшуюся в книгу или в комикс.
Только не бей... Подумала зеленоглазая, рефлекторно закрыв лицо руками, будто бы её вот-вот ударят. Только она не ударила, и это удивило Корси, а затем она посмотрела на девушку, стоявшую около неё, чуть ли не вплотную.
-Туфани и Лаини?!- Удивлённо спросила Корси. Она помнила их, конечно же. Только они не были её родителями. Больше не были. Просто мужчина и женщина, давшие ей жизнь и выбросившие на произвол судьбы, как выросшего щенка: -Я знаю этих двоих, но они мне не родители уже пятнадцать лет почти.- Сказала Корси, убирая непослушную прядь каштановых волос, чтобы она не мешалась ей:
-Почему ты спросила об этом?- Спросила Двуцветик не без интереса: -Я тебе кого-то напомнила?-
Кирпич мне в рот - вот это поворот... Подумала Корси.

Джуманджи остановилась и вдохнула полные легкие ледяного воздуха. Зима нравилась ей - снег, хоть и мокрый, холодный, всё же вызывал детский восторг. Не будь он таким ледяным, то можно было бы зарыться мордой в него, укутаться, да так, что лишнего места не останется.
Джу облизнула усы, ощутив на языке вкус снежинок. В детстве она частенько грешила этим - ела снег, лизала сосульки, и это, несомненно, было большой радостью в детстве.
Краем уха она услышала чьи-то пререкания и недовольные возгласы. Она обернулась, точно волок и перед ней предстала картина очень странной молодежи, одни из которых валялись в снегу, кто стоял и курил, ну а кто просто играл в снежки.
Улыбка посетила морду Джуманджи и она двинулась вдоль по дорожке, рассматривая прохожих и наблюдая за ними. Вдруг.. Вдруг её взгляд приковался к странному малому и его фигура, одетая в синий свитер и домашние легшкие штаны.. На нем был всего один тапок, а пряди на голове были раскрашены в разные цвета. Джуманджи изумилась, подходя ближе.
Да ведь это никто иной как братец Ияру!-обрадовалась Жара и уже двинулась по направлению к нему, как вдруг снег с крыши упал на него огромным комом, погребая под собой.
Джу бегом понеслась к нему и начала отрывать его, уцепив за руку. Потянула на себя, сметая комья снега.
-Братец, ты живой? -спросила она озабоченно. -Почему ты так странно выглядишь? Простуду подхватить вздумал?-рявкнула она, нахмурившись, но продолжая выкапывать брата.
Вечно он так..-думала она.
К тому времени как она добежала до него, девушка и парень уже вытащили непутевого братца из снега.
Джуманджи с облегчением перевела дух, поглядев на Ияру.
Ну и что мне с тобой делать?-подумала каракалка, фыркая.
-Тебе надо срочно домой и просушиться, ты меня понял?-сурово рыкнула она, со строгостью смотря на братишку.

Отредактировано Аскари (2016-02-07 14:41:32)